Везде
Латентные профили личностных свойств, связанных с принятием решений о социальном дистанцировании (на примере российской и азербайджанской выборок)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Латентные профили личностных свойств, связанных с принятием решений о социальном дистанцировании (на примере российской и азербайджанской выборок)
Аннотация
Код статьи
S020595920015189-3-1
DOI
10.31857/S020595920015189-3
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Корнилова Т. В. 
Должность: Профессор кафедры общей психологии
Аффилиация: Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова
Адрес: москва, ул. Моховая, д. 11, стр. 9
КОРНИЛОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Должность: Старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт Системной Биологии
Адрес: 401 Терри Авеню, Сиэтл, США
Выпуск
Том 42 № 3
Страницы
27-38
Аннотация

В ранее проведенном исследовании было показано, что личностные свойства саморегуляции “готовность к риску” и “субъективная рациональность”, а также свойства Темной Триады (психопатия, макиавеллизм и нарциссизм) по-разному влияли на решение о социальном дистанцировании в российской и азербайджанской выборках, в то время как когнитивная эмпатия проявлялась сходным образом в качестве положительного предиктора. На основе данных тестирования была поставлена цель — выявить особенности латентных профилей личностных черт в этих культурных выборках. Предполагалось, что различия между ними помогут прояснить соотношение факторов культуры и индивидуальных различий. В скорректированную выборку вошли индивидуально подобранные по полу и возрасту представители России и Азербайджана, по 299 чел. в каждой. Применялись опросники: Когнитивной и аффективной эмпатии (Questionnaire of Cognitive and Affective Empathy — QCAE), Личностные факторы принятия решений (ЛФР), Темная Дюжина (Dirty Dozen). Анализ латентных профилей проводился отдельно для российской и азербайджанской выборок в программном пакете VarSelLCM для R. В результате исследования продемонстрировано сходство латентных профилей в двух группах: в них выделены по два аналогичных класса, отличающиеся по шкалам Темной Триады и рациональности. Не выявлена роль эмпатии как универсально разделяющей латентные классы. Культурная специфика выделенных классов проявилась в степени дискриминирующей мощности переменных. 

Ключевые слова
латентные профили, эмпатия, Темная Триада, готовность к риску, рациональность, нарциссизм, психопатия, макиавеллизм, Темная дюжина, QCAE
Классификатор
Получено
30.05.2021
Дата публикации
12.06.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
217
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Пандемия способствовала актуализации проблематики личностного профиля человека и влияния диспозициональных свойств на его поведение и принятие решений. Первые работы по изучению личностной регуляции отношения к здоровью в условиях пандемии COVID-19 и принятия тех или иных рекомендуемых мер предосторожности дали противоречивые результаты. Исследователи восприятия пандемической ситуации в Польше обнаружили [31], что то, как люди воспринимают ситуацию, объясняет больше дисперсии в соблюдении необходимых правил поведения, чем черты личности. Они приняли гипотезу о том, что “сильные” ситуации, такие как пандемия COVID-19, оставляют меньше места для диспозиционального прогнозировании поведения, чем ситуационные сигналы.
2 Страх перед инфекцией рассматривался в ряде работ в качестве ключевого предиктора социального дистанцирования [14]. Он актуализирует повышенную тревожность и ориентированность человека на заботу о себе и о других. Другим источником озабоченности рассматривается боязнь наказания в условиях государственного регулирования социального дистанцирования. Однако открытым остается вопрос о том, какие диспозициональные черты способствуют как эгоистичным, так и просоциальным проявлениям реагирования на ситуацию пандемии.
3 Ожидание сочувствия от других людей, забота о себе, обдумывание возможных рисков — эти переживания не только оказываются знакомыми каждому в условиях пандемии, но и начинают выступать на первый план при изучении личностных особенностей психологами. Усиливается звучание кросскультурной направленности исследований, поскольку индивидуально-личностные различия взаимодействуют со сложившимися в разных странах предпочтениями в регуляции поведения в условиях опасности (в данном случае риска заражения недостаточно изученной болезнью).
4 В нашем кросскультурном сравнении оснований социального дистанцирования (носить или нет маску в условиях пандемии — при разном обосновании принятия решений) были выделены различия между представителями России, Азербайджана и Китая в том, какие личностные переменные выступили предикторами разных решений и их обоснований [33]. Полученные результаты о положительной роли эмпатии в принятии решений о социальном дистанцировании согласуются с данными по США, Великобритании и Германии [24], о сходной роли рациональности — как свойстве личностной саморегуляции — результатам, полученными в США [28]. Дифференцированную роль личностных черт продемонстрировало исследование на больших международных выборках (n = 8317) [9], которое показало, что никакие черты не предсказывали поведение “следовать правилам”; но более высокие согласие и добросовестность предсказывали принятие мер предосторожности в отношении здоровья; более высокое согласие, сознательность, экстраверсия и открытость предсказывали более высокие тенденции давать рекомендации по здоровью другим. Только эмоциональная нестабильность практически не имела корреляций с индексами поведения в отношении здоровья. Эмпатическое беспокойство и личный дистресс рассмотрены как медиаторы, проводящие влияние свойств Большой Пятерки на просоциальное поведение [13].
5 Эмпатия вышла на первый план исследовательских интересов в связи с освещением проблемы личностной регуляции просоциального поведения. Эмпатия — сложный психологический феномен, в котором в последнее время различают когнитивные, аффективные и поведенческие составляющие. Некоторые исследователи рассматривают эмпатию как способность; другие считают, что эмпатия — это динамический и направленный психологический процесс [17, 21], причем с диапазоном от эмоционального резонанса до эмоциональной саморегуляции. Предполагается усиление роли эмпатии при увеличении близости межличностных отношений.
6 Эмпатия была рассмотрена в контексте взаимосвязи с ценностным отношением к себе и вместе с тем развития тесных межличностных отношений [8], что в свою очередь влияет на следование правилам физического дистанцирования. Моральное суждение и эмпатия к близким выявились в качестве доминирующих факторов социального дистанцирования в период первой волны COVID в Германии [10]. При этом эффект страха был подчинен факторам, которые касаются благополучия других.
7 При исследовании эмоционального состояния пациентов в Ухане на основе онлайн-опроса было выявлено повышение индексов восприятия риска заражения COVID по сравнению с другими потенциальными угрозами и связь с этим депрессивных состояний [34]. Ли, Ян, Дун и др. [20] в исследовании влияния самоконтроля на предполагаемую тяжесть заболевания обнаружили, что лица с низким самоконтролем в восприятии серьезности COVID-19 преувеличивали риски, связанные с болезнью. Напротив, недостаточные знания о COVID-19 рассмотрены в японском исследовании в качестве фактора повышенного рискованного поведения у распространителей инфекции [27]. Авторы призывают различными способами изменять рискованное поведение, чтобы предотвратить и контролировать пандемию. Таким образом, отношение к риску наряду с эмпатией также становится важным личностным фактором, который может сказываться на поведении в условиях пандемии.
8 Ряд данных свидетельствует вместе с тем, что фактор культуры может не выступать превалирующим над фактором индивидуальных различий. В исследовании, проведенном в 10 странах Европы, Америки и Азии [11], было выявлено, что хотя между культурами наблюдалась значительная вариативность в восприятии риска заражения COVID-19, значимыми детерминантами в более чем половине стран стали индивидуальное мировоззрение, личный опыт, просоциальные ценности и влияние друзей и семьи. В исследовании М. Зиренко, Т. Корниловой и др. [33] показано, что принятые представления о коллективизме–индивидуализме как характеристиках культур не соответствует предпочтениям в индивидуальных основаниях принятия решений (носить или не носить маску) участниками.
9 Наряду с эмпатией и рискованностью свойства Темной Триады также стали обсуждаться в контексте регуляции поведения в условиях эпидемии COVID-19. Темная Триада (ТТ), включившая аверсивные, негативно оцениваемые свойства макиавеллизм, психопатию и нарциссизм, рассматривается как эмоционально нестабильное ядро личности и характеризует лиц с эмоциональной дисрегуляцией [6, 32]. Результаты метаанализа Вайза с соавторами [30] продемонстрировали существенное перекрытие номологических сетей психопатии и макиавеллизма, в то время как нарциссизм проявил дифференцированные отношения по сравнению с психопатией и макиавеллизмом. Эмоциональный дефицит в целом характеризует свойства ТТ, однако степень и особенности его различаются для отдельных свойств. При том, что эмпатия и нарциссизм отрицательно коррелируют, нарциссов могут тронуть чужие страдания, если они примут точку зрения этого человека [15].
10 Роль свойств ТТ и “коллективного нарциссизма” в адаптивном и неадаптивном поведении во время пандемии COVID продемонстрирована в исследовании на польской выборке [23], где показано, что эти свойства предсказывают поведение в отношении здоровья. Коллективный нарциссизм отражает степень идентификации со своей группой, принятия и отстаивания ее исключительности и превосходства [12]. Это приводит к гиперчувствительности к угрозам и склонности к негативной эмоциональности.
11 С. Стэнвикс и Б. Уокер показали, что свойства ТТ не обязательно приводят к негативным последствиям рискованного поведения; при определенных обстоятельствах и психопатия, и нарциссизм могут способствовать выгодному принятию риска [29]. Нарциссизм в кросскультурном сравнении личностных профилей участников из Германии и Китая рассматривался в качестве единственной черты в рамках ТT, которая в определенной степени выступает как адаптивная [26].
12 Приведенные выше данные могут обсуждаться в разных аспектах. Различие выборок и видов тестируемых переменных — наиболее явные критерии обнаружения несоответствий в результатах выявления роли личностной регуляции принимаемых в отношении здоровья решений. Краткий обзор демонстрирует актуальность одновременного рассмотрения свойств эмпатии, Темной Триады и готовности к риску, которые пока не измерялись в качестве составляющих единого личностного профиля при кросскультурных сравнениях
13 Нас заинтересовал такой аспект, как сходство или различия в типах личностных профилей у представителей разных стран. Мы предположили, что можно выявить кросскультурные особенности латентных профилей при измерении указанных личностных свойств (эмпатии, готовности к риску, рациональности, психопатии, макиавеллизма и нарциссизма), что поможет прояснить соотношение факторов культуры и индивидуальных различий.
14 Культуры России и Азербайджана отличаются, как следует и из данных группы Хофстеде, по шкале индивидуализма: у Азербайджана — 22, у России — 39 из 100 возможных (Web Reference 1, May 2020). С одной стороны, они различаются социально-экономическими условиями, традициями, превалирующей религией. С другой стороны, их население около 70 лет разделяло общность пути в единой стране Советский Союз. В Азербайджане образование идет по двум секторам: на азербайджанском и русском языках; наряду с двуязычием сохраняется владение русским языком. В этой стране возможно предъявление опросников на русском языке (адаптированных для азербайджанских выборок).
15 Сравнительный анализ личностных профилей мог проявить различия, однако их направленность под вопросом.
16 Гипотезы исследования:
17

1. В силу различий между Россией и Азербайджаном по шкале индивидуализма–коллективизма можно ожидать большей роли эмпатии в азербайджанской выборке в интеграции связей с другими переменными в латентных личностных профилях.
18

 

2. Установление больше сходств, чем различий, в личностных профилях для азербайджанской и российской выборок позволит говорить о подчиненности культурных различий индивидуальным (в случае этих двух стран).

 
19 МЕТОДИКА
20 Участники исследования. Были отобраны в скорректированные выборки представителей России и Азербайджана, проживающие в этих странах и участвовавших в кросскультурном исследовании по принятию решений о социальном дистанцировании — ношении маски [33]. Исследование проводилось онлайн (методика “снежного кома”): участники самостоятельно заходили на сайт, где они тестировались по опросникам. В указанном исходном исследовании они также принимали решения в пяти вербальных кейсах.
21 Для обеспечения сопоставимости размера и состава выборок мы осуществили отбор испытуемых из азербайджанской выборки на индивидуальной основе при использовании алгоритма nearest в пакете MatchIt для R, где в качестве фиксированных эффектов были использованы пол и возраст испытуемых. В результирующую выборку вошли 598 чел., из них 299 из России (55 муж., 244 жен. в возрасте от 18 до 80 лет, M = 32.26, SD = 11.61) и 299 из Азербайджана (46 муж., 253 жен. в возрасте от 17 до 74 лет, M=31.01, SD = 10.48). Группы статистически не различались по полу (χ2(1) = 0.76, р = 0.3826) и возрасту (Welch t-test = -1.38, df = 589.85, р = 0.1682).
22 Психодиагностические методики. Все применялись на русском языке. Все апробированы применительно к российским и азербайджанским выборкам.
23

1.  Опросник “Темная дюжина” (Dirty Dozen) [19]. Диагностирует свойства Темной Триады: макиавеллизм, субклиническую психопатию и субклинический нарциссизм. Применялся в русскоязычной и азербайджанской апробациях Т.В. Корниловой с соавторами [2, 3].
24

2. Опросник “Личностные факторы принятия решений” — ЛФР-21. Диагностирует готовность к риску и субъективную рациональность как свойства личностной саморегуляции, являющиеся также измерениями для латентных переменных Толерантности к неопределенности и Интолерантности к неопределенности[5].
25

3. Опросник когнитивной и аффективной эмпатии (Questionnaire of Cognitive and Affective Empathy — QCAE) Ренье с соавторами [25]. Применялся в русскоязычной апробации [1]. Включает 31 пункт, объединяемые в пять субшкал: децентрация, подстройка, эмоциональное заражение, проксимальная чувствительность, периферическая чувствительность, две суммарные шкалы — когнитивной и аффективной эмпатии и общий показатель эмпатии. QCAE направлен на комплексное и уровневое представление об этом свойстве эмоциональной сферы человека.  
26 Проведенная нами на данной азербайджанской выборке апробация опросника QCAE показала согласно проведенному конфирматорному факторному анализу возможность следования той же факторной структуре, что была продемонстрирована для российской выборки. Показатели альфа Кронбаха в азербайджанской выборке для первичных шкал были следующими: для децентрации α = 0.822, для подстройки α = 0.699, для эмоциональной заразительности α = 0.664, для проксимальной чувствительности α = 0.632, для периферической чувствительности α = 0.459, для общей шкалы когнитивной эмпатии α = 0.821, аффективной эмпатии α = 0.696.
27 Обработка данных. Анализ латентных профилей проводился отдельно для российской и азербайджанской выборок в программном пакете VarSelLCM для R. В качестве индикаторов латентных профилей в модель были введены континуальные переменные готовность к риску, рациональность, макиавеллизм, нарциссизм, психопатия, когнитивная эмпатия, аффективная эмпатия. Перед анализом индивидуальные переменные были шкалированы в Z-значения.
28 РЕЗУЛЬТАТЫ
29

Сравнение средних по переменным исследования
30

31 Отметим, что участники России и Азербайджана не различались значимо по нарциссизму, эмоциональной заразительности, периферической чувствительности и в целом по аффективной эмпатии. По общему показателю эмпатии и когнитивной эмпатии значимо выше оказались средние в азербайджанской выборке (см. табл. 1). Готовность к риску и рациональность были выше у азербайджанских участников. Макиавеллизм и психопатия в азербайджанской выборке были значимо ниже.
32 Сравнение выделенных латентных профилей
33 Анализ латентных профилей проводился для набора смешанных гауссовых моделей с варьирующим g количеством выделяемых классов. Выделение класса было основано на анализе пригодности моделей с помощью критерия ICL (Integrated Completed Likelihood; [7]). Были получены показатели пригодности для пяти моделей, предполагающих от 1 до 5 латентных классов. Максимальное количество классов было выбрано исходя из предыдущих исследований мощности анализа латентных классов. Как для российской, так и для азербайджанской выборки оптимальное решение было получено для модели с двумя классами, показавшими минимальные значения ICL (-3016.826 и -2889.115, соответственно).
34 Анализ дискриминативной разрешающей способности отдельных переменных показал, что для обеих выборок психопатия и макиавеллизм вносят наибольший индивидуальный вклад в различение между классами (рис. 1). Для российской выборки все семь переменных вносят варьирующий по величине вклад, тогда как для азербайджанской выборки переменные готовность к риску, когнитивная эмпатия и аффективная эмпатия вклада не вносят. Тем не менее, внутренняя структура классов оказывается практически идентичной в двух выборках.
35 Латентный класс 1 характеризуется высокими баллами по шкалам ТТ, низкой рациональностью, а в случае сравнения двух классов в азербайджанской выборке также более низкими значениями по шкалам эмпатии (когнитивной и аффективной); однако показатели эмпатии в этом классе средние и не различают классы. Для российской же выборки различия между двумя классами наблюдаются также по готовности к риску.
36 Указанные отличия между двумя группами находят отражение и в различиях между паттернами ковариации между переменными, вошедшими в анализ. Так, в азербайджанской выборке когнитивная эмпатия была отрицательно связана с психопатией (в российской выборке такой связи не наблюдалось), тогда как в российской выборке с психопатией была связана готовность к риску (в азербайджанской такой связи не наблюдалось (табл. 2).
37

Примечание. Верхний коэффициент приведен для российской выборки. Нижний — для азербайджанской. Применялись коэффициенты корреляции Спирмена: *р < 0.05, **р < 01, ***р < 0.001.
38 Отметим, что хотя по аффективной эмпатии выборки не различались, только в российской выборке повышение этого свойства сопутствовало снижению готовности к риску и повышение рискованности сопутствовало росту нарциссизма.
39 По числу установленных связей выборки не отличались.
40

Рис.1. Латентные профили личностных черт в двух выборках. Представлены средние и 95% доверительный интервал.

41 Латентный класс 2 характеризуется более низкими значениями всех свойств ТТ, более высокой субъективной рациональностью и средними показателями эмпатии (более высокими в азербайджанской выборке). Кросскультурное различие между вторыми классами прослеживается по личностной готовности к риску, снижение которой характеризует второй класс в российской выборке. Отметим, что в целом по российской выборке увеличение готовности к риску сопутствует снижению рациональности и повышению свойств ТТ: макиавеллизма, психопатии и нарциссизма. В азербайджанской выборке личностная рискованность положительно связана только с одним свойством ТТ — макиавеллизмом; аналогично российской выборке она отрицательно связана с рациональностью.
42 Анализ частоты встречаемости латентных профилей показал, что в российской выборке Класс 1 (с высокими показателями Темной Триады и низкой рациональностью) встречается значимо более часто (55%), чем в азербайджанской выборке (41%), при χ2 (1) = 11.81, p = 0.0059 (частоты представлены в таблице 3).
43

44

Рис. 2. Сравнение дискриминантной мощности переменных для российской и азербайджанской выборок
45 Как показывает рисунок 2, психопатия и макиавеллизм выступили ключевыми показателями разделения латентных профилей. Третье свойство ТТ, нарциссизм, стал также третьей дискриминирующей переменной в российской выборке, в то время как в азербайджанской это была рациональность (как направленность на максимальный сбор информации). Важную дискриминирующую роль в российской выборке, в отличие от азербайджанской, играет также готовность к риску.
46 ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ
47 Согласно результатам, мы должны признать существенное сходство в латентных профилях личностных переменных в азербайджанской и российской выборках: и там, и там идентифицированы по два класса, сходных по самым мощным дискриминирующим переменным (психопатии и макиавеллизма). Общее число интеркорреляций свойств также не различается, что свидетельствует о сходной их степени интегрированности в личностных профилях. В целом это позволяет нам отвергнуть гипотезу о роли кросскультурных различий по шкале индивидуализма–коллективизма между Россией и Азербайджаном как превалирующих над фактором личностных сходств и различий.
48 Первую из выдвинутых гипотез — о роли эмпатии — мы также должны отвергнуть и скорректировать. Хотя по когнитивной и общей эмпатии выше показатели в азербайджанской выборке, по эмоциональному компоненту эмпатии (как и нарциссизму) различий не обнаружено, а именно он предполагается зависящим от степени близости межличностных отношений в различных культурах.
49 Новым установленным фактом является то, что минимальные различия в дифференцировке латентных профилей показали когнитивная и аффективная эмпатия. Различия в уровнях эмпатии не отличали 1 и 2 классы в обеих культурных выборках.
50 Обнаружены ряд описанных ранее в литературе связей: так, аффективная эмпатия проявляет в обеих выборках отрицательную связь с психопатией, положительную — с нарциссизмом и отсутствие связи с макиавеллизмом. Когнитивная эмпатия не связана со свойствами Темной Триады в российской выборке и отрицательно связана с психопатией в азербайджанской.
51 Тот факт, что латентный класс 1, в который вошли лица с высокими показателями ТТ, отличается низкой рациональностью, средней выраженностью готовности к риску и эмпатии, во-первых, ставит под сомнение обычно рассматриваемую низкую эмпатию как характеристику “темной” личности с выраженными свойствами Темной Триады и эмоциональной дезинтеграцией [16, 22 и др.]. Во-вторых, при различии между культурными выборками по когнитивной эмпатии —в сторону бо́льших показателей в азербайджанской выборке — именно в этой выборке по этому показателю латентные классы не различаются (как и по аффективной эмпатии, для которой не обнаружено кросскультурного различия по высоте), что свидетельствует о необходимости не сводить сопоставление психологических профилей только к сравнениям по высоте переменных.
52 Использованный метод выделения латентных классов продемонстрировал, что при LCA дифференцирующая мощность переменных не обязательно связана с кросскультурными различиями по их высоте.
53 Причем в их выборе можно ошибиться, ориентируясь на устоявшиеся в литературе данные. Так, при сравнении выборок из Австралии и Турции [18], которые условно можно соотнести как аналогичные в сравнении Россия–Азербайджан, было показано, что турецкие участники проявили более высокие показатели по свойствам Темной Триады, чем австралийские. Азербайджанские выборки можно сопоставить с турецкими по ряду переменных культуры; однако показатели психопатии и макиавеллизма оказались у азербайджанских участников ниже по сравнению с российскими.
54 В нашем исследовании отличия от данных литературы касаются не только роли эмпатии. Пока не поддается четкой интерпретации факт большей выраженности субъективной рациональности в азербайджанской выборке, как и готовности к риску. Здесь можно видеть методический аспект, заключающийся в минимизации шкалы ответов в опроснике ЛФР. Он применялся в варианте трехбалльной оценки согласия с пунктами (в отличие от более дифференцированных шкал для ответов при остальных опросниках). И при выборе между ответами “да” (“я склонен разворачивать максимальный поиск информации для принятия решения”) или “наполовину” (“я поступаю по-разному”) азербайджанские участники проявляли бо́льшую решительность, давая чаще ответы “да”; ответ “нет” включал аспект социальной нежелательности: показаться недостаточно обдумывающим свои решения. При этом они давали такой же крен в ответах “да” при пунктах на вторую шкалу, предполагающую готовность к риску, и не видели в этом противоречия.
55 В целом приходится признать, что фактор культурной принадлежности не превалирует решающим образом над индивидуальными различиями; и роль эмпатии не является ведущей в характеристике личностного профиля.
56 ОГРАНИЧЕНИЯ
57 Включение других переменных в личностный профиль, конечно, может изменить утверждение о двух латентных классах; мы их дифференцировали именно для указанного набора личностных свойств. Так, четыре класса “темных личностей” получено при дополнении диапазона переменных Темной Триады показателями Большой Пятерки, благополучия, агрессии [16]. Важный аспект дало бы рассмотрение также переменных эмоционального интеллекта, что составляет отдельную исследовательскую линию [4, 6, 22] и не представлено в данной статье. Ограничением обобщений выступает превалирование женщин в выборках. Однако при онлайн тестировании мы не смогли обеспечить равенство выборок по полу.
58 ВЫВОДЫ
59
  1. В двух обследованных культурных выборках выделены два сходных латентных профиля личностных переменных, что демонстрирует превалирование фактора индивидуальных различий над фактором культуры (в сравнении указанных двух стран по указанному набору черт).
60 2. В российской выборке все измеренные свойства вносят вклад в различение латентных профилей, в то время как в азербайджанской готовность к риску, когнитивная эмпатия и аффективная эмпатия такого вклада не вносят.
61 3. Свойства Темной Триады, а не эмпатии стали дифференцирующими переменными для выделения латентных классов азербайджанских и российских участников.
62 БЛАГОДАРНОСТИ
63 Авторы выражают благодарность коллегам, участвовавшим в сборе данных: М.С. Зиренко (в России) и А.М. Измаиловой (в Азербайджане).

Библиография

1. Белоусова А.И., Гейвандова М.Р. Когнитивная и аффективная эмпатия: апробация опросника на российской выборке) // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. 2021. Т. 31 № 2. С. (в печати)

2. Корнилова Т.В., Зиренко М.С., Гусейнова Р.Д. Личностные особенности российских и азербайджанских студентов: кросс-культурная валидизация опросника Темная дюжина (Dirty Dozen) // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. 2017. № 2. C. 6–17. DOI: 10.18384/2310-7235-2017-2-6-17.3.

3. Корнилова Т.В. Корнилов С.А., Чумакова М.А., Талмач М.С. Методика диагностики личностных черт “Темной триады”: апробация опросника “Темная дюжина” // Психологический журнал. 2015. Т. 36. № 2. С. 99–112.

4. Корнилова Т.В., Чумакова М.А., Гаджиева Г.И. Кросс-культурное исследование связей Темной Триады с эмоциональным интеллектом (на российской и азербайджанской выборках) // Психологические исследования. 2016. Т. 9. № 47. C. 9.

5. Корнилова Т.В., Чумакова М.А., Корнилов С.А, Новикова М.А. Психология неопределенности: единство интеллектуально-личностного потенциала человека. М.: Смысл, 2010.

6. Красавцева Ю.В., Корнилова Т.В. Нарциссизм как “светлая” сторона Темной триады // Консультативная психология и психотерапия. 2019. №27 (4). С. 65–80. DOI: 10.17759/cpp.2019270405.

7. Bertoleti M., Friel N., Rastelli R. Choosing the number of clusters in finite mixture model using an exact integrated completed likelihood. Metron, 2015. 73(2). P. 177–199. DOI: 10.1007/s40300-015-0064-5.

8. Betzler M. The relational value of empathy. International Journal of Philosophical Studies, 27(2). 2019. P. 136–161. DOI: 10.1080 / 09672559.2019.1598081.

9. Clark C., Davila A., MaximeRegis M., Kraus S. Predictors of COVID-19 voluntary compliance behaviors: An international investigation. Global Transitions. 2020. V. 2. P. 76–82. DOI: 10.1016/j.glt.2020.06.003.

10. Christner N., Sticker R.M., Söldner L., Mammen M., Paulus M. Prevention for oneself or others? Psychological and social factors that explain social distancing during the COVID-19 pandemic. Journal of Health Psychology. 2020. DOI: 10.1177/1359105320980793.

11. Dryhurst S., Schneider C.R., Kerr J., Freeman A.L.J., Recchia G., van der Bles A.M., Spiegelhalter D., van der Linden S. Risk perceptions of COVID-19 around. Journal of Risk Research. 2020. V. 23. (7−8). P. 994–1006. DOI:10.1080/13669877.2020.1758193.

12. Golec de Zavalа А. Collective Narcissism and In-Group Satisfaction Are Associated With Different Emotional Profiles and Psychological Wellbeing. Frontiers in Psychology. 2019. 10:203. DOI: 10.3389/fpsyg.2019.00203.

13. Habashi M.M., William G., Graziano W.G., Hoover A.E. Searching for the Prosocial Personality: A Big Five Approach to Linking Personality and Prosocial Behavior.Personality and Social Psychology Bulletin. 2016. V. 42(9). P. 1177–1192. DOI: 10.1177/0146167216652859.

14. Harper C.A., Satchell L.P., Fido D., et al. Functional fear predicts public health compliance in the COVID-19 pandemic. International Journal of Mental Health and Addiction. Epub ahead of print 27 April 2020. DOI: 10.1007/ s11469-020-00281-5.

15. Hepper E.G., Hart C.M., Meek R., Cisek S.Z., Sedikides C. Moving Narcissus: Can Narcissists Be Empathic? European Journal of Personality. 2014. V. 28. P. 201–210. DOI: 10.1177/0146167214535812.

16. Heym N., Kibowski F., Claire A.J., Bloxsom C.A.J., et al. The Dark Empath: Characterising dark traits in the presence of empathy.Personality and Individual Differences. 2021. V. 169 (1). P. 110−172. DOI: 10.1016/j.paid.2020.110172.

17. HoffmanM.L. Empathy and Moral Development. Cambridge University Press, 2002.

18. Jonason P.K., Okan C., &Özsoy E. The Dark Triad traits in Australia and Turkey. Personality and Individual Differences.V. 149. 2019. Р. 123−127. DOI: 10.1016/j.paid.2019.05.058.

19. Jonason P.K., Webster G.D. The dirty dozen: A concise measure of the dark triad. Psychological Assessment. 2010. V. 22(2). P. 420–432. DOI: 10.1037/a0019265.

20. Li, J. B., Yang, A., Dou, K., Wang, L.-X., Zhang, M.-C., & Lin, X. Chinese public’s knowledge, perceived severity, and perceived controllability of the COVID-19 and their associations with emotional and behavioural reactions, social participation, and precautionary behaviour: A national survey. PsyArXiv, 1–30. 2020. DOI: 10.31234/osf.io/5tmsh.

21. Liu Conghui, Wang Yongmei, Yu Guoliang, Wang Yongjun. A review of the related theories of empathy and exploration of dynamic models. Advances in Psychological Science. 2009. 17(5). P. 964−972. URL: http://journal.psych.ac.cn/adps/EN/Y2009/V17/I05/964

22. Miao Ch., Humphrey R.H.,Qian Sh., & Pollack J.M. The relationship between emotional intelligence and the dark triad personality traits: A meta-analytic review. Journal of Research in Personality. 2019. P. 189−197. DOI: 10.1016/j.jrp.2018.12.004

23. Nowak B., Brzóska P., Piotrowski J., Sedikides C., Żemojtel-Piotrowska M., Jonason P.K. Adaptive and maladaptive behavior during the COVID-19 pandemic: The roles of Dark Triad traits, collective narcissism, and health beliefs. Personality and Individual Differences, 2020. V. 167. P. 11023. DOI: 10.1016/j.paid.2020.110232.

24. Pfattheicher S., Nockur L., Böhm R. et al. The emotional path to action: Empathy promotes physical distancing during the COVID-19 pandemic. Psychological Science. 2020. 31(11). P. 1363–1373. DOI: 10.31234/osf.io/y2cg5.

25. Reniers R.L.E.P., Corcoran R., Drake R., Shryane N.M., Völlm, B.A. The QCAE: A Questionnaire of Cognitive and Affective Empathy. Journal of Personality Assessment. 93(1). 2011. P. 84–95. DOI: 10.1080/00223891.2010.528484.

26. Schmitt H.S., Sindermann C., Li M., Ma Y., Kendrick K.M., Becker B., Montag C. The Dark Side of Emotion Recognition – Evidence From Cross-Cultural Research in Germany and China. Front. Psychol. 2020. DOI: 10.3389/fpsyg.2020.01132.

27. Shiina А., Tomihisa Niitsu, Osamu Kobori, et al. Relationship between perception and anxiety about COVID-19 infection and risk behaviors for spreading infection: A national survey in Japan. Brain, Behavior, & Immunity – Health, 6. 2020. P. 100101. DOI: 10.1016/j.bbih.2020.100101.

28. Stanley M., Barr N., Peters K., Seli P. Analytic-Thinking Predicts Hoax Beliefs and Helping Behaviors in Response to the COVID-19 Pandemic. 2020. PsyArXiv. DOI: 10.31234/OSF.IO/M3VTH.

29. Stanwix S., Walker B.R. The Dark Tetrad and advantageous and disadvantageous risk-taking. Personality and Individual Differences, 168. 1. P. 110338. 2021. DOI:10.1016/j.paid.2020.

30. Vize C.E. Lynam D.R., Collison K.L., et al. Differences among dark triad components: A meta-analytic investigation. Personality Disorders: Theory, Research, and Treatment, 9 (2). 2018. P. 101–111. Doi:10.1037/per0000222.

31. Zajenkowski M., Jonason P.K., Leniarska M., Kozakiewicz Z. Who complies with the restrictions to reduce the spread of COVID-19?:Personality and perceptions of the COVID-19 situation. Personality and Individual Differences, 166. 2020. P. 110199. DOI: 10.1016/ j.paid.2020.110199.

32. Zeigler-Hill, V., & Vonk, J. Dark personality features and emotion dysregulation. Journal of Social and Clinical Psychology. 2015. 34(8). P. 692–704. DOI: 10.1521/jscp.2015.34.8.692.

33. Zirenko M.S., Kornilova T.V.,Zhou Q., &Izmailova A. Personality regulation of decisions on physical distancing: Cross-cultural comparison (Russia, Azerbaijan, China). Personality and Individual Differences. 170. 2021. P. 110418. DOI: 10.1016/j.paid.2020.110418.

34. Zhong Y., Liu W., Lee T.-Y., Zhao H., Ji Ji. Risk perception, knowledge, information sources and emotional states among COVID-19 patients in Wuhan, China. Nursing Outlook. 2020. DOI: 10.1016/j.outlook.2020.08.005.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести