Изучение привязанности имеет длительную историю: со дня опубликования работ Джона Боулби [6–9] прошло уже более 60 лет. За это время теория привязанности получила научное признание и активно разрабатывается в различных областях психологии. Данная статья не охватывает работы по исследованию взаимосвязи депрессии и привязанности в классическом подходе и ограничивается работами, в которых взаимосвязь депрессии и привязанности изучалась в рамках подхода, связанного с анализом позитивных и негативных сторон представлений человека о самом себе и о других [1, 21]. Эта модель, созданная в области социальной психологии и психологии личности, описывает динамику долгосрочных и краткосрочных межличностных отношений, фокусируясь на том, как люди переживают межличностный стресс, разлуку и близость.

В последние десятилетия исследователи проявляют интерес не только к особенностям связи ребенка и матери, но и к её отдаленным последствиям во взрослом возрасте [37]. Методологические трудности, связанные с такого рода исследованиями (опора на ретроспективные самоотчеты, отсутствие объективной информации, необходимость лонгитюдных наблюдений и пр.), длительное время оставляли исследования привязанности во взрослом возрасте без должного внимания. Особый интерес к теории привязанности проявляли исследователи в области психологии развития, исследователи персонологического, социально-психологического, клинического и социобиологического профилей, в работах которых теория привязанности получила наибольшее освещение. В настоящем обзоре обсуждается вопрос о том, как нарушенные типы привязанности влияют на психическое здоровье, прежде всего, на развитие аффективных расстройств, в частности депрессии.

В работах Бартоломью и Хоровитца на основании анализа позитивных и негативных сторон представлений человека о себе и о других была описана двухкоординатная модель привязанности у взрослых с четырьмя прототипичными группами привязанности: безопасная (всё в порядке с безопасностью и близостью), озабоченная (озабоченность отношениями, тревожность), опасающаяся (боязнь близости, социальное избегание) и отвергающая (отвергающая близость, контрзависимая) [1]. При этом последние три группы могут быть объединены в общую группу небезопасной привязанности у взрослых. Множество исследований демонстрируют корреляции между типами привязанности и разными параметрами, такими как удовлетворенность отношениями, длительность и стабильность отношений [41], копинг-стратегии [26]. Важно отметить, что связь между небезопасными типами привязанности и депрессией надежно установлена, однако механизмы развития относительно мало изучены [20, 43]. Небезопасная привязанность во взрослом возрасте зачастую является следствием нарушенной привязанности, эмоциональной и физической травматизации (конфликты, неуважение, оскорбления, физическое насилие) [4] в детском возрасте. Японские исследователи указывают, что риск развития депрессии во взрослом возрасте можно в некоторой степени предсказать по количеству прикосновений родителей, что, по мнению исследователей, может отражать степень привязанности [45]. Иранские исследователи на выборке 460 студентов медицинского колледжа продемонстрировали, что выявление небезопасного типа привязанности во взрослом возрасте может помочь в подсчете степени риска депрессивных и тревожных расстройств, также установлено, что риск развития депрессии выше у обладателей озабоченного типа, нежели опасающегося или отвергающего [23]. Эмоциональное и физическое насилие — надежные предикторы развития небезопасной привязанности: дефекты обращения и воспитания ведут к дисфункции в межличностной сфере и развитию депрессии [38]. Исследования демонстрируют прямую корреляцию между опасающимся типом привязанности и предпочтением избегающих копинг-стратегий, а также высоким уровнем самообвинения [35] и самокритики [11]. Установлены прямые корреляции не только с избегающими копингами, но и с большей психологической виктимизацией и уровнем агрессии. Данные 2004 года, полученные при изучении женщин с озабоченным типом привязанности, указывают на повышенный риск развития депрессии и агрессивного поведения по отношению к партнерам [36]. Сходные данные были получены и на мужской выборке в исследованиях того же года [47]. Женщины с опасающимся и озабоченным типом привязанности демонстрируют широкий спектр депрессивных симптомов, дефицит социальной поддержки и недостаточную приверженность (комплаенс) психотерапевтическому лечению [15]. Еще одним из звеньев, установленных в ходе исследования взаимосвязи озабоченного типа привязанности и развитием депрессии, является низкая самооценка, а также связанные с ней дисфункциональные установки, повышающие уязвимость к развитию депрессии. Прослежен путь развития депрессивного расстройства через формирование неадаптивного перфекционизма, служащего медиатором между озабоченным стилем привязанности и депрессией [18]. Другие авторы дополняют эту модель дефицитом навыков эмоциональной регуляции и слабым импульс-контролем, связывающих небезопасные типы привязанности и депрессивное расстройство [10, 28]. В работе 2014 года исследователи показали, что люди, склонные к опасающемуся типу привязанности, стремятся минимизировать дистресс, избегая любых эмоционально насыщенных событий и недостаточно осознанны в отношении собственных эмоциональных процессов [30]. Важно отметить, что риск возникновения депрессии не связан с уровнем личностной тревожности или нейротизмом как личностной диспозицией, а именно с межличностной тревожностью, что было доказано в исследовании [44]. Результаты демонстрируют, что повышенный нейротизм и низкая экстраверсия свойственна лицам с небезопасным типом привязанности, однако авторы склонны рассматривать их скорее как следствие, нежели причину небезопасной привязанности [31]. Ранее исследователи в нескольких работах показали положительную корреляцию зависимых черт личности и озабоченного типа привязанности [11, 52]. Исследования демонстрируют, что именно стили поведения и восприятия, характерные для небезопасных типов привязанности (недоверие, страх близости, слабость поиска социальной поддержки и пр.), ответственны за развитие депрессии, а не общая межличностная дисфункция, которая является скорее следствием базового дефицита на уровне привязанности. Дополнительными факторами, связывающими озабоченный тип привязанности с депрессией, являются повышенный уровень социальной тревожности и социального избегания [16, 27], снижение социальной самоэффективности [51]. Еще одно свидетельство взаимосвязи небезопасных типов привязанности и депрессии было получено в ходе исследования 99 пациентов, проходящих реабилитацию в связи с хроническим болевым синдромом. Исследование показало, что комфорт от близости и низкая межличностная тревожность — главные психологические предикторы снижения выраженности депрессии и болевых ощущений [5]. Данные, полученные при участии 58 человек с хроническим болевым синдромом, показывают, что озабоченный тип привязанности ассоциирован со сниженным болевым порогом, повышением уровня стресса и депрессии, а также катастрофизацией, снижающей возможность эффективно управлять болевыми ощущениями [29]. В исследовании, посвященном взаимосвязи небезопасных типов привязанности, агорафобии и депрессии, было подтверждено уже отмеченное ранее снижение самоэффективности, а также установлена выраженная потребность в одобрении и неэффективность самоподкрепления [39, 42], также выступающих промежуточными звеньями между привязанностью и депрессией. Американские авторы дополняют модель повышенной когнитивной уязвимостью (склонность к когнитивным искажениям) как предиктора развития депрессии [33]. К когнитивным факторам риска относят также склонность к руминациям и сверхобобщенным воспоминаниям (“на меня всегда кричат” вместо “на меня накричала жена в прошлый вторник”). Авторы статьи 2016 года обнаружили медиаторную связь между этими факторами у людей с озабоченным типом привязанности и депрессией на выборке 100 амбулаторных пациентов с депрессивным расстройством [3]. Ранее неадаптивные когнитивные стратегии были отмечены как медиатор между привязанностью и депрессией на выборке 221 студентов в Южной Корее [22].

ОБОБЩАЮЩАЯ МОДЕЛЬ

В лонгитюдном клиническом исследовании, посвященном взаимосвязи рекуррентного депрессивного расстройства и типов привязанности, было установлено, что пациенты с проявлениями небезопасной привязанности имели больше депрессивных эпизодов, больший уровень социальной дезадаптации и проходили более длительные курсы лечения антидепрессантами [12]. В семилетнем исследовании взаимосвязи рекуррентной депрессии и типов привязанности установлено, что для небезопасных типов характерно большее количество рецидивов расстройства и большая выраженность симптомов [13]. Сходные данные были получены на выборке пациентов, проходящих реабилитацию после инсульта, где была установлена связь между озабоченным типом привязанности, слабым поиском социальной поддержки, чувством одиночества и депрессией [24].

В последнее время были предпринято множество попыток изучения нейрофизиологических и генетических основ небезопасной привязанности. Было установлено, что у индивидов с небезопасным типом привязанности (озабоченным и опасающимся) обнаруживаются структурные и функциональные изменения в гиппокампе в виде сниженной плотности клеток, меньшей билатеральной функциональной активности при опасающимся типе и преобладающего левостороннего снижения при озабоченном типе [34]. Получены данные, связывающие озабоченный тип привязанности и униполярный тип депрессии с определенным (GG) генотипом окситоциновых рецепторов. Авторы заявляют, что нашли механизм, объединяющий озабоченный тип привязанности и депрессию [14]. Известный исследователь теории привязанности Элейн Шарф (Elaine Scharfe), в большой обзорной статье, посвященной причинно-следственным отношениям между небезопасной привязанностью и депрессией, резюмирует: “Находки последних лет поддерживают предположение Боулби, что депрессия ассоциирована с привязанностью”, добавляя, что “связь привязанность–депрессия причинна, но динамична” [40]. Обобщая результаты анализа литературных данных, можно предложить следующую модель взаимосвязи небезопасной привязанности и депрессии, объединяющую результаты четырех групп исследований (см. рис.).

1) Репертуар поведения: неэффективное самоподкрепление, недостаток поощрений и похвалы себя за субъективно эффективное поведение. Избегающие, пассивные копинг-стратегии, удерживающие от прямого решения стрессогенных ситуаций. Дефицит навыков саморегуляции, бедность поведенческого репертуара или преобладание дисфункциональных способов регуляции аффекта.

2) Когнитивные стили, прежде всего когнитивная уязвимость: наличие экстремальных, ригидных и императивных убеждений, снижающих качество оценки поступающей информации. Низкая самоэффективность — неверие в эффективность собственных действий и ожидание неуспеха от их реализации. Неадаптивный перфекционизм, сопровождающийся неадекватно завышенным уровнем притязаний, фокусировкой на собственных недостатках и мыслях о возможной ошибке и неудаче.

3) Личностные диспозиции в виде нейротизма, предрасполагающего к переживанию негативных эмоций гнева, тревоги, раздражительности, эмоциональной нестабильности. Интроверсией — большей направленностью на субъективное психическое содержание, собственную психическую активность, нежели на внешние объекты. Заостренностью зависимых черт личности, в виде чувства беспомощности и некомпетентности.

4) Физиологические особенности по типу снижения болевого порога, повышенной активации рефлекторных и гуморальных систем в ответ на стресс.

Совокупность указанных факторов, в соответствии с результатами исследований, приводит к аффективным расстройствам, прежде всего депрессии, снижению удовлетворенности жизнью, интерперсональной дисфункции.

Рис. Модель взаимосвязи небезопасной привязанности и депрессии у взрослых.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Полученная обобщенная модель не отражает всего многообразия факторов, выступающих медиаторами между небезопасной привязанностью и развитием депрессии, и нуждается в дальнейшем уточнении. Остаются не до конца освещенными факторы межличностной компетентности, уровня социальных навыков и особенностей социального познания, установок и схем, связанных с восприятием других, отдельных личностных черт и пр. Любопытными представляются исследования ведущих симптомов и структуры депрессии с типом небезопасной привязанности. Важно отметить, что привязанность составляет базовую тенденцию, поддерживающую социальность, а через нее и психологическое благополучие. Нарушение нормального развития биологически обусловленного механизма может оказывать стойкое негативное влияние на качество партнерских, дружеских, родственных и других межличностных отношений, а также повреждает связанные с межличностной сферой поведенческие паттерны, когнитивные и личностные структуры. Важно добавить, что продолжением цепочки “небезопасная привязанность — депрессия” часто становится суицидальное и парасуицидальное поведение, что подсвечивает практическую значимость теоретических и практических разработок в этом направлении [19].

Мы надеемся, что обобщенная модель, при всех изъянах, окажется полезной для практикующих специалистов клинических профилей, для определения целей-мишеней психокоррекционных воздействий и планирования психореабилитационных мероприятий при депрессии. А также окажется стимулом для дальнейших исследований, направленных на разработку и уточнение факторов, участвующих в развитии депрессии на почве нарушенной привязанности во взрослом возрасте.