Изучению различных аспектов близких отношений в юношеском возрасте посвящено большое количество теоретических и эмпирических исследований (И.С. Кон, M. Greenberg, R.C. Fraley, M. Mikulincer, Ph. Shaver, J. Simpson, R. Marvin, R. Thompson). Подобные работы не теряют актуальности т.к. изменения, происходящие в обществе, неизбежно оказывают влияние на формирование системы значимых межличностных отношений молодых людей. В свою очередь, качество межличностных отношений молодого человека во многом сказывается на его здоровье [19], удовлетворенности жизнью [10], формирует основу его эмоционального благополучия в семье [1] и в производственной сфере [11]. Известно, что люди, переживающие сложности в отношениях с близкими имеют более низкий ресурс для саморазвития и самореализации в учебе и карьере [7; 8].

На протяжении многих десятилетий эффективной теоретической концепцией для понимания важных аспектов межличностных отношений служит теория привязанности Дж. Боулби. Согласно Боулби, уже в раннем детстве у ребенка на основе опыта общения с матерью или с заменяющим ее лицом формируется “рабочая модель привязанности” (РМП), которая содержит представления о себе и объекте привязанности и определяет ожидания и поведение ребенка в отношениях с этим объектом. В условиях отзывчивого поведения матери у ребенка формируется РМП, соответствующая надежному типу привязанности, включающая представления об опекуне как отзывчивом и заботливом, а о себе – как о достойном любви и внимания, что способствует оптимистичным ожиданиям и уверенному поведению. Недоступность матери или ее непоследовательное поведение создает условия для развития представлений ребенка о себе, как о незначимом, недостойном любви, а о родителе, как о неготовом оказать необходимую поддержку, что способствует формированию ненадежного типа привязанности, проявляющемуся в зависимом или избегающем поведении. Известно, что РМП к матери, сформированная в раннем детстве, оказывает влияние на развитие личности субъекта на последующих этапах онтогенеза. Вместе с тем, ребенок обычно имеет не один, а несколько объектов привязанности. Ими могут быть отец, сиблинги и другие значимые люди. В подростковом возрасте, когда в центре социальной ситуации развития оказывается сверстник, отношения с которым приобретают первостепенную субъективную значимость; близкий друг становится новым объектом привязанности. В юношеском возрасте функции объекта привязанности начинает выполнять романтический партнер. РМП подростков и юношей к родителям и сверстникам могут быть связанными между собой, но не обязательно подобными. Например, подросток, имеющий ненадежную привязанность к матери, может перенести привычную модель зависимых отношений во взаимодействие со значимыми сверстниками или, напротив, недостаток уверенных, эмоционально-стабильных отношений с родителями может компенсироваться в дружбе со сверстником, основанной на надежной привязанности. Особенности привязанности к разным людям могут в разной степени влиять на психологическое благополучие и успешность субъекта в разных сферах жизни [9].

Разработка надежного и валидного инструментария оценки качества привязанности к близким людям в юношеском возрасте является важной задачей на пути выявления условий развития благополучных межличностных отношений в этот возрастной период. Несмотря на то, что зарубежными исследователями создан весьма разнообразный инструментарий для определения индивидуальных различий в привязанности подростков и юношей к близким людям [22], отечественных методик изучения привязанности и иноязычных методик диагностики этого феномена, адаптированных для русскоязычных респондентов все еще недостаточно.

Согласно обзору Д. Вилсон и Р. Вилкинсона [21], в зарубежных исследованиях для диагностики привязанности в подростковом и юношеском возрасте наиболее часто используется опросник привязанности к родителям и сверстникам, разработанный Г. Армсденом и М. Гринбергом для англоязычных респондентов [6]. Методика позволяет выявить особенности привязанности (доверие, психологическую близость и отчуждение) к матери, к отцу и к близкому другу. Опросник переведен на другие языки, адаптирован и широко используется в исследованиях на выборках из различных культур [12; 13; 15; 21]. Он также применяется и в отечественных исследованиях [3–5; 18], что говорит о его востребованности российским психологическом сообществом. Однако, нам не удалось обнаружить в публикациях полных данных о психометрических свойствах русскоязычной версии этой методики для юношеского возраста. Так, например, в исследовании Д.В. и А.А. Лифинцевых [2], опросник был адаптирован для использования со старшими подростками, но не для лиц юношеского возраста. В диссертационном исследовании В.П. Дзукаевой выполненном в 2016 г. под руководством Т.Ю. Садовниковой, представлены результаты адаптации опросника IPPA для юношеского возраста, но для двух из трех частей опросника - привязанности к маме и привязанности к папе.

Цель исследования: создание русскоязычной версии “Опросника привязанности к родителям и сверстникам” Г. Армсдена и М. Гринберга для лиц юношеского возраста (IPPA-Ru) и оценка ее психометрических свойств.

МЕТОДИКА

Выборку стандартизации составили 747 студентов очного и заочного отделений вузов в возрасте 16–21 года (M=18.72; SD=0.97; Md=18.00), из них женщины составили 71%. Опросник был переведен на русский язык двумя переводчиками, которые затем обсудили перевод каждого из пунктов. После этого был осуществлен обратный перевод пунктов с русского языка на английский третьим переводчиком. Неточности обратного перевода были обсуждены и текст перевода скорректирован. После этого опросник был предложен участникам исследования. Исследование проведено в период с 2016 по 2022 г. Статистическая обработка данных проведена в программе JASP 0.16.1.0.

Опросник IPPA. “Опросник привязанности к родителям и сверстникам” (Inventory of Parent and Peer Attachment – IPPA, Armsden, Greenberg, 1987) направлен на выявление особенностей привязанности к родителям и сверстникам (близкому другу).

Оригинальная версия опросника включает три части, первая из которых направлена на диагностику привязанности к матери (или лицу, ее заменяющему), вторая – к отцу (или лицу, его заменяющему) и третья – к близкому другу. Каждая часть состоит из 25 утверждений, образующих субшкалы: “Доверие” (10 пунктов в каждой части), “Общение” (“Коммуникация”) (9 пунктов в частях 1 и 2; 8 пунктов – в части 3) и “Отчуждение” (6 пунктов в частях 1 и 2; 7 пунктов – в части 3). Утверждения оцениваются по 5-балльной шкале Лайкерта.

Субшкала 1. “Доверие” показывает выраженность взаимного доверия, а также воспринимаемого субъектом степени понимания и принятия объектом привязанности. Субшкала 2. “Общение” (“Коммуникация”) отражает желание общаться, открыто выражать свою точку зрения, проявлять эмпатию по отношению к объекту привязанности, чувствовать его поддержку, помощь. Субшкала 3. “Отчуждение” измеряет воспринимаемую степень отстраненности объекта привязанности, непонимания с его стороны, а также степень переживаемого дискомфорта от общения с ним.

Конструктная валидность IPPA-Ru доказывалась с помощью обоснования факторной структуры каждой из трех частей опросника, а также путем оценки конвергентной и дискриминантной валидности шкал опросника (для каждой из трех его частей).

Факторная структура опросника. Оценка факторной структуры IPPA-Ru версии производилась в два этапа. Вначале с помощью эксплораторного факторного анализа (EFA) (метод максимального правдоподобия, Varimax-вращение) была обоснована теоретическая модель, лежащая в основе опросника, после чего найденное статистическое решение было оценено с помощью конфирматорного факторного анализа (CFA).

Конвергентная и дискриминантная валидность. Оценка конвергентной и дискриминантной валидности осуществлялась на основе корреляционного анализа шкал IPPA-Ru со шкалами опросников, теоретически с ними связанными. Были использованы:

1. Опросник близких отношений (Н.В. Сабельникова, Д.В. Каширский, 2015).

1. Индекс жизненной удовлетворенности Б. Неугартен (Life Satisfaction Index A, LSIA, 1961) в адаптации Н.В. Паниной (1993).

1. Шкала самоуважения М. Розенберга (Rosenberg Self-Esteem Scale, RSES, 1965) в адаптации Д.В. Лубовского (2006).

1. Опросник “Большая пятерка” (Big Five Inventory – BFI, John et al., 2008) в адаптации С.А. Щебетенко (2014).

1. Опросник тревожности (State-Trait Anxiety Inventory, STAI) Ч. Спилбергера (1970) в адаптации Ю.Л. Ханина (1976).

1. Шкала одиночества Д. Рассела, Л. Пипло, М. Фергюсона (UCLA Loneliness Scale, 1978) в адаптации Д.В. Каширского (2009).

1. Опросник психологической сепарации (Psychological Separation Inventory, PSI, J. Hoffman, 1987) в адаптации В.П. Дзукаевой, Т.Ю. Садовниковой (2014).

1. Опросник индивидуации (Munich Individuation Test of Adolescence, MITA, S. Walper, 1997) ранее использовался в исследованиях 175], но не прошел полноценной валидизации на русскоязычной выборке, в нашем пилотажном исследовании получил удовлетворительные показатели валидности и надежности, входящих в него шкал (χ2df≤2.45; CFI≥0.937; TLI≥0.913; SRMR≤0.069;RMSEA≤0.058; α≥0.751) .

Надежность шкал опросника определялась с помощью коэффициентов ω Макдональда, α Кронбаха и rXX'- коэффициента ретестовой надежности (N=79; интервал между тестированиями — две недели).

РЕЗУЛЬТАТЫ

Факторная структура опросника. Критерий Кайзера-Мейера-Олкина и критерий сферичности Бартлетта показали, что используемая выборка адекватна для применения EFA для каждой части опросника: “Привязанность к матери” KMO=0.948; χ2=5996.39;p≤0.0001 , “Привязанность к отцу” KMO=0.948; χ2=9427.57;p≤0.0001 , “Привязанность к другу” KMO=0.931; χ2=4419.01;p≤0.0001. Ниже представлены результаты EFA . Отметим, что утверждение считалось вошедшим в шкалу IPPA-Ru, если его факторная нагрузка удовлетворяла неравенству: aij≥0.32 .

Для первой части IPPA-Ru – “Привязанность к маме” – установлено, что она в целом воспроизводит оригинальную версию теста, хотя 5 пунктов методики не сработали должным образом. Это вопрос 9 для первой шкалы опросника “Доверие”, пункты 6, 7 и 14 – для второй его шкалы “Общение”, а также пункт 17, входящий в третью шкалу “Отчуждение”. При этом пункты 6, 7, 9 и 14 вошли в свои шкалы с небольшими нагрузками и имели более высокие веса по другим шкалам, тогда как пункт 17 получил низкие нагрузки по всем шкалам IPPA-Ru (табл. 1).

Таблица 1. Результаты факторизации первой части оригинальной версии IPPA – “Привязанность к маме”.

Так, пункт 9 - “Моя мама ждет от меня слишком много” ожидаемо вошел в шкалу “Доверие” со своим знаком, но маленьким весом: -0.187, нагрузив преимущественно шкалу 3 – “Отчуждение” (0.439) . Аналогично, пункты 6 “Я не вижу необходимости показывать мои чувства маме” (-0.134), 7 – “Моя мама может сказать, расстроен ли я чем-нибудь” (0.118) и 14 – “У моей мамы достаточно проблем, чтобы еще беспокоить ее моими ” (-0.096) шкалы “Общение” вошли в эту шкалу, но также с низкими нагрузками, нагрузив другие шкалы опросника. Так пункт 7 нагрузил шкалу “Доверие” (0.518), а пункты 6 и 14 шкалу 3 – “Отчуждение” (0.606 и 0.561, соответственно).

Русскоязычная версия второй части опросника – “Привязанность к папе” - также в целом воспроизводит оригинальную версию IPPA. Исключение составил пункт 9 для первой шкалы опросника “Доверие” и пункт 6 для второй его шкалы “Общение”. Шкала “Отчуждение” воспроизведена в полном объеме (табл. 2).

Таблица 2. Результаты факторизации второй части оригинальной версии IPPA – “Привязанность к папе”.

По данным EFA пункт 6 “Я не вижу необходимости показывать мои чувства папе” вошел в шкалу “Общение”, как и ожидалось с отрицательным знаком, но с низким весом (-0.300), но при этом получил наибольшую нагрузку по шкале “Отчуждение” (0.486). Пункт 9 “Мой папа ждет от меня слишком много” получил низкую и не совпадающую по знаку нагрузку по шкале “Доверие” (0.102).

Третья часть IPPA-Ru – “Привязанность к другу” соответствует оригинальной версии опросника. Две шкалы теста – “Доверие” и “Общение” воспроизведены в полном объеме. По шкале “Отчуждение” низкие нагрузки получили вопросы 9 и 18 (табл. 3).

Таблица 3. Результаты факторизации третьей части оригинальной версии IPPA – “Привязанность к другу”.

Пункт 9 “Мне необходимо встречаться с моим другом чаще” шкалы 3 “Отчуждение” вошел в эту шкале с низкой нагрузкой (-0.220), но получил большой вес по шкале “Общение” (0.486). Пункт 18 “Я злюсь на своего друга”, так же принадлежащий к шкале 3 “Отчуждение” и вошедший в эту шкалу с низким весом (0.251), нагрузил шкалу 1 “Доверие”, войдя в нее с отрицательным знаком (-0.565).

С помощью CFA была произведена оценка трех структурных моделей – для каждой части опросника IPPA-Ru в отдельности. Все корреляции пунктов со шкалами оказались значимы, однако значения факторных нагрузок пунктов, не сработавших при проведении EFA, оказались недостаточно высокими. В связи с чем было принято решение исключить их из русскоязычной версии опросника. В табл. 4 представлены результаты качественной оценки опросника после удаления пунктов со слабыми нагрузками или вошедшими не в “свои” шкалы (п. 6, 7, 9, 14, 17 из части 1; п. 6, 9 из части 2; п. 9, 18 – из части 3).

Таблица 4. Результаты оценки качества модели опросника.

Данные табл. 4 указывают на высокую факторную валидность IPPA-Ru.

Конвергентная и дискриминантная валидность. Найдены статистически значимые корреляции между шкалами IPPA-Ru и диагностическими методиками, оценивающими другие особенности личности, теоретически связанные со шкалами валидизируемого опросника (табл. 5–7). Представленные результаты позволяют говорить о том, что методика IPPA-Ru продемонстрировала хорошие показатели конвергентной и дискриминантной валидности.

Согласно ожиданиям, шкала “Беспокойство” опросника “Опыт близких отношений” коррелирует со шкалами IPPA-Ru (табл. 5). В частности, установлена отрицательная статистически значимая связь этой шкалы с отчуждением в отношениях с матерью и отцом и положительная корреляция на уровне статистического тренда с отчуждением в отношениях с близким другом. Установлено также, что беспокойство по поводу близких отношений имеет статистически значимую обратную корреляционную зависимость со шкалой “Общение” и отрицательную корреляцию на уровне статистического тренда со шкалой “Доверие” второй части опросника “Привязанность к папе”.

Таблица 5. Матрица парных корреляций шкал личностных опросников с субшкалами опросника IPPA-Ru.

Из табл. 5 также можно видеть, что одиночество негативно связано с доверием к матери и близкому другу. Одиночество обратно коррелирует с общением с матерью и близким другом, и связано отрицательной зависимостью со степенью отчуждения от матери и отца, но имеет прямую взаимосвязь с отчуждением от близкого друга.

Личностная тревожность статистически значимо коррелировала только с показателями привязанности к другу: отрицательно со шкалами доверия и отчуждения. На уровне статистического тренда выявлена обратная корреляционная зависимость между личностной тревожностью и отчуждением от отца и общением с другом.

Обнаружены статистически значимые связи удовлетворенности жизнью со шкалами IPPA-Ru. Установлено, что в отношении матери и отца все корреляции между показателями привязанности и удовлетворенностью жизнью оказались статистически значимыми, но не всегда соответствовали ожидаемым по знаку: они были позитивными как в отношении доверия и общения (согласно ожиданиям), так и в отношении отчуждения (вопреки ожиданиям). Связь удовлетворенности жизнью с оценкой общения с близким другом оказалась статистически незначимой, в то время как ее связь с оценкой доверительности отношений со сверстником и отчуждения от него была статистически значимой и отвечала ожидаемой.

Исследование показало наличие статистически значимой корреляционной связи самоотношения с доверием (позитивной) в отношении отца и друга и отчуждением (негативной) в отношении друга, а также положительной корреляционной зависимости между самоуважением и отчуждением от отца на уровне статистической тенденции. Статистически значимых связей самоотношения со шкалами первой части опросника “Привязанность к маме” установлено не было.

Корреляции шкал опросника “Большая пятерка” с показателями привязанности к другу и родителям представляли для нас отдельный интерес. Согласно результатам, доверие в отношениях с другом позитивно связано с экстраверсией и добросовестностью респондентов, и отрицательно (на уровне тренда) с нейротизмом; качество общения с близким другом имеет положительные статистически значимые корреляции с экстраверсией, доброжелательностью, и положительные корреляции на уровне статического тренда с добросовестностью и открытостью опыту; отчуждение от близкого друга негативно значимо связано с экстраверсией и добросовестностью и позитивно на уровне тренда – с нейротизмом.

Установлено, что доверие в отношениях с родителями связано с показателем открытости опыту: эта связь отрицательная с доверием к матери (на уровне тренда) и положительная в случае доверия к отцу. При этом доверие к отцу прямо коррелирует с добросовестностью, а качество общения с отцом и отчуждение от него положительно взаимосвязаны с экстраверсией, добросовестностью. Отчуждение от матери положительно коррелирует с экстраверсией.

На основе табл. 6 можно сделать выводы о наличии статистически значимых корреляционных связей между общими показателями привязанности (интегральными шкалами опросника IPPA-Ru) и шкалами других диагностических методик. В частности, обнаружена обратная зависимость между интегральной шкалой “Привязанность к другу” валидизируемой методики и шкалами одиночества и личностной тревожности. Наряду с этим данная шкала IPPA-Ru прямо коррелирует с индексом жизненной удовлетворенности, самоуважением, экстраверсией и добросовестностью. Интегральные шкалы “Привязанность к маме” и “Привязанность к папе” также положительно коррелируют с индексом жизненной удовлетворенности. При этом открытость опыту оказалась выше у респондентов с менее выраженными показателями надежности привязанности к маме и более высокими проявлениями надежности привязанности к отцу. Показатель добросовестности положительно коррелирует с привязанностью к папе.

Таблица 6. Матрица парных корреляций шкал личностных опросников с общими показателями привязанности опросника IPPA-Ru.

Согласно табл. 7, все три частных показателя привязанности к матери и привязанности к отцу (IPPA-Ru) ожидаемо коррелируют с показателями психологической сепарации по опроснику психологической сепарации (PSI): доверие и эффективная коммуникация с обоими родителями позитивно значимо связана с конфликтной сепарацией, негативно – с эмоциональной, аттитюдной и функциональной сепарацией от них. Отчуждение от родителей положительно коррелирует с эмоциональной, аттитюдной и функциональной сепарацией, и отрицательно – с конфликтной сепарацией.

Показатели индивидуации респондентов в отношении матери и отца, оцениваемые по тесту индивидуации Уолпе (MITA) ожидаемо коррелируют с показателями привязанности к матери и отцу теста IPPA-Ru. Успешная индивидуация позитивно связана с доверием и благополучной коммуникацией с родителями и негативно – с отчуждением от них. Отрицание потребности в привязанности, наоборот, негативно связана с доверием и коммуникацией с обоими родителями и позитивно – с отчуждением от них. Поиск поддержки положительно статистически значимо коррелирует с доверием к родителям и желанием общения с ними и отрицательно – с отчуждением от отца. Амбивалентность (конфликт) в отношениях негативно связан с доверием и коммуникацией с матерью и позитивно – с отчуждением от нее. Доверие к отцу и радость от общения с ним прямо коррелируют со страхом потери любви, в то время как страх зависимости отрицательно коррелирует с качеством общения с матерью и положительно - с отчуждением от обоих родителей.

Таблица 7. Матрица парных корреляций субшкал опросников сепарации (PSI), индивидуации (MITA) с субшкалами опросника привязанности к родителям (IPPA-Ru).

В табл. 8 отражены корреляционные связи шкал опросников сепарации и индивидуации с общими показателями привязанности к обоим родителям, из которых можно видеть, что согласно ожиданиям, общие показатели надежности привязанности к матери и отцу статистически значимо негативно коррелируют с эмоциональной, аттитюдной и функциональной сепарацией родителям и позитивно связаны с конфликтной сепарацией к ним. Надежность привязанности к родителям статистически значимо позитивно связана с успешностью индивидуации в отношениях с родителями, и негативно с отрицанием потребности в привязанности к ним. Надежность привязанности к отцу статистически значимо позитивно связана с поиском поддержки отца, а надежность привязанности к матери – негативно коррелирует со страхом зависимости от матери и амбивалентностью отношений с ней.

Таблица 8. Матрица парных корреляций субшкал опросников сепарации (PSI), индивидуации (MITA) и общих показателей привязанности к родителям (IPPA-Ru).

Надежность опросника. В табл. 9 представлены результаты оценки надежности субшкал IPPA-Ru и интегральной шкалы опросника. Рассчитывались показатели ω Макдональда, α Кронбаха и rXX' - ретестовой надежности (N=79; интервал между замерами — две недели).

Таблица 9. Показатели надежности субшкал IPPA-Ru.

Представленные в табл. 9 индексы указывают на высокую надежность IPPA-Ru.

Описательная статистика. В табл. 10 представлены результаты оценки основных статистических параметров для всех шкал опросника IPPA-Ru, включая общий показатель привязанности, полученных как в целом по выборке стандартизации, так и отдельно для мужчин и женщин.

Таблица 10. Описательные статистики

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

Проведенное исследование показало, что факторная структура русскоязычной версии опросника Армсдена и Гринберга “Привязанность к родителям и сверстнику” (IPPA-Ru) в целом воспроизводит оригинальную версию теста, включающую три шкалы: “Доверие” и “Общение” и “Отчуждение”. Исключение составляют 5 пунктов опросника об отношениях с мамой, 2 пункта – об отношениях с отцом и 2 пункта опросника из части, посвященной отношениям с близким другом. В полном объеме в нашем исследовании была воспроизведена шкала “Отчуждения” в привязанности к папе, а также шкалы “Доверие” и “Общение” в привязанности к другу.

Оценка конвергентной валидности опросника производилась на основе оценки теоретически обоснованной связи показателей шкал IPPA-Ru и показателей других личностных опросников. Спрогнозированные нами статистически значимые связи шкал тестов, направленных на оценку удовлетворенности жизнью и одиночества со шкалами валидизируемого опросника (за исключением положительной корреляции ИЖУ и отчуждением от родителей) подтвердились, что говорит в пользу внешней валидности русскоязычной версии IPPA-Ru. Эти результаты согласуются с результатами других авторов иноязычных адаптаций теста [15; 21].

Напомним, что в нашем исследовании, в отличие от результатов исследований зарубежных коллег [13; 14], отдельные характеристики привязанности к родителям и такие же характеристики привязанности к другу были связаны с особенностями личности участников исследования по-разному. В отношении привязанности к другу подтвердились все ожидаемые связи субшкал IPPA-Ru с самоуважением, одиночеством, удовлетворенностью жизнью и шкалами Большой пятерки. В отношении привязанности к родителям, подобные связи были отмечены относительно шкал IPPA-Ru – “Доверие к маме”, “Доверие к папе” и “Общение с мамой”, “Общение с папой” (кроме значимой связи одиночества и общения с папой). Однако, шкалы “Отчуждение в отношениях с мамой” и “Отчуждение в отношениях с папой” также значимо коррелировали с одиночеством, экстраверсией и удовлетворенностью жизнью респондентов, но с противоположным знаком. Личностная тревожность связана с показателями привязанности к другу в теоретически ожидаемом отношении и не связана с привязанностью к родителям. Беспокойство об отношениях привязанности с родителями у юношей и девушек и переживание одиночества оказались негативно связанным с отчуждением от них, вопреки нашим ожиданиям, в то время как в отношениях со сверстником – позитивно связанным с отчуждением, согласно ожиданиям.

 Такое рассогласование полученных результатов с нашими ожиданиями, основанными на изучении адаптаций методики зарубежными исследователями, вполне объяснимо в контексте социальной ситуации развития респондентов. В юношеском возрасте общение и отношения привязанности со сверстником приобретают все более высокую субъективную значимость, что неизбежно отражается на специфике отношений с близкими взрослыми и со значимыми сверстниками. Важной доминантой в этом возрасте становится переход к самостоятельной взрослой жизни. В связи с этим, удовлетворенность жизнью студентов оказалась позитивно связана с отчуждением в отношениях с обоими родителями и ожидаемо негативно – с отчуждением в отношениях с другом. А одиночество, наоборот, негативно связано с отстраненностью в отношениях с родителями и позитивно – с отстраненностью в отношениях с другом. При этом, все большая физическая отстраненность от взрослого, менее интенсивное взаимодействие с ним не означают снижения значимости качества отношений с родителями – доверительности и надежности, что отразилось в позитивной связи удовлетворенности жизнью с показателями привязанности к родителям по субшкалам “Доверие”, “Общение” и общему показателю привязанности.

В той же логике объясняется связь экстраверсии респондентов с привязанностью к родителям и к сверстнику. Экстровертированные респонденты склонны быстрее своих интровертированных сверстников устанавливать близкие отношения с другом и отчуждаться от родителей: экстраверсия оказалась позитивно связанной с отчуждением по отношению к родителям и негативно – с отчуждением в отношениях со сверстниками.

Высокая значимость отношений со сверстниками и высокая чувствительность к их оценкам себя способствуют избеганию общения с ними из-за неуверенности в себе. С этим согласуется полученная нами негативная значимая корреляции отчуждение по отношению к другу с самоотношением: отчуждение в отношениях с другом тем выше, чем ниже самоотношение.

Таким образом, наши результаты согласуются с базовыми положениями о развитии личности в юношеском возрасте, с особенностью возраста – все увеличивающейся самостоятельностью и сепарацией от родителей.

Валидность шкал привязанности к отцу и привязанности к матери подтвердили их прогнозируемые корреляции с показателями психологической сепарации от родителей и индивидуации. Показатели сепарации и индивидуации коррелировали с показателями качества привязанности, согласуясь с нашими ожиданиями и данными исследований, проведенных на зарубежных выборках [16; 17; 20].

Полученные в исследовании высокие показатели воспроизводимости результатов по тесту не вызывают сомнений в его надежности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опросник IPPA-Ru обладает достаточно высокой валидностью и надежностью, показывает ожидаемые связи с другими характеристиками личности респондентов и межличностных отношений в паре. Наши данные согласуются с результатами зарубежных исследователей по адаптации опросника IPPA к иноязычным выборкам и соответствуют возрастным особенностям респондентов, выражающимся в особенностях взаимоотношений с родителями и сверстниками. Данный инструмент может использоваться в диагностических и исследовательских целях, как отдельное средство, так и в составе других методов изучения эмоционально-значимых отношений юношей и девушек в возрасте 16–21 года с родителями и сверстниками.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Опросник привязанности к родителям и сверстникам

Инструкция. Следующие утверждения связаны с Вашими отношениями с мамой, папой и близким другом. Прочтите высказывание и укажите степень своего согласия или несогласия с ним.

Часть 1. Представленные утверждения касаются взаимоотношений с Вашей мамой (или человеком, который ее заменяет, например мачехой). Прочитайте утверждение и отметь крестиком в соответствующей графе степень Вашего согласия или несогласия с ним. Используйте следующую шкалу ответов:

Часть 2. Представленные утверждения касаются взаимоотношений с Вашим папой (или человеком, который его заменяет, например отчимом). Прочитайте утверждение и отметь крестиком в соответствующей графе степень Вашего согласия или несогласия с ним. Используйте следующую шкалу ответов:

Часть 3. Представленные утверждения касаются Ваших взаимоотношений с близким другом. Прочитайте утверждение и отметь крестиком в соответствующей графе степень Вашего согласия или несогласия с ним. Используйте следующую шкалу ответов:

Обработка результатов *

Часть 1 “Привязанность к маме” (20 пунктов)

Часть 2. “Привязанность к папе” (23 пункта)

Часть 3 “Привязанность к близкому другу” (23 пункта)