Постановка и обоснование проблемы

Российское уголовно-процессуальное законодательство, теория и практика уголовного судопроизводства со времен отмены в 1861 г. крепостного права развиваются в борьбе двух противоположных подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве: реалистического и релятивистского.

Исходной гносеологической основой реалистического подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве является классическая (корреспондентская) теория истины. В современной теории познания концепции познания, в которых в качестве исходного понятия принимают классическое понятие истины, называют реалистическими. Ведущие специалисты по теории познания из Института философии РАН отмечают, что все разновидности реалистических концепций познания определяют истинное знание о мире одинаково, в соответствии с классической (корреспондентской) теорией истины, т.е. «как знание, соответствующее своему предмету. Теорию, в основе которой лежит это определение называют теорией соответствия или теорией корреспонденции (от англ. correspondence - соответствие)»¹.

К реалистическим концепциям понимания и познания истины, которые развиваются на основе классической (корреспондентской) теории истины, относится и диалектико-материалистическая теория познания, разновидностью которой является диалектико-материалистическая концепция материальной (объективной) истины в уголовном процессе, в разработку которой значительный вклад внесли М.С. Строгович, его ученики и их последователи (В.Н. Галузо, Р.Х. Якупов и др.)².

К антиреалистическим концепциям познания относятся различные формы радикального релятивизма, которые в современной гносеологии рассматриваются как болезнь современной философии³. По мнению Д.И. Дубровского, «концепции антиреализма отрицают корреспондентскую трактовку истины»⁴. Именно такие анти-реалистические концепции являются гносеологической основой релятивистского подхода к пониманию и познанию истины в российском уголовном судопроизводстве, который «правит бал» в уголовно-процессуальном законодательстве⁵ и теории и практике уголовного судопроизводства.

Сторонники подобных антиреалистических концепций познания, придерживаясь релятивистского подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве, утверждают, что посредством доказывания в уголовном судопроизводстве невозможно установить объективную истину о прошлом событии, содержащем признаки преступления, и поэтому в уголовном процессе возможна лишь формальная судебная, юридическая истина в форме вероятностного (гипотетического, предположительного, правдоподобного) знания.

Идейная борьба между учеными и практикующими юристами, исповедующими, соответственно, реалистическо-диалектический и релятивистский подходы к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве, особенно ярко проявилась в период научной дискуссии законодательной инициативы Следственного комитета РФ, предусматривающей восстановление в уголовном процессе института установления объективной истины в качестве цели доказывания и принципа уголовного судопроизводства⁶.

Системный анализ существующих подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве приобретает актуальность еще и потому, что, судя по тому, что в основу Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г.⁷ в той его части, в которой в систему принципов уголовного судопроизводства, сформулированных в гл. 2 УПК РФ, не был включен принцип объективной истины, и законодателем была проигнорирована указанная инициатива Следственного комитета РФ, учение М.С. Строговича и его учеников о материальной (объективной) истине оказалось не «всесильным». Фактически «всесильными» оказались концепции, авторы которых исповедуют антиреалистический релятивистский подход к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве.

Все это вызывает необходимость поставить следующие вопросы: 1) насколько обосновано стремление ученых и практикующих юристов, придерживающихся релятивистского подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве, отправить «на свалку истории» концепцию объективной (материальной) истины? Фактически это сейчас на наших глазах и происходит, судя по материалам указанной научной дискуссии и потому, что авторы многих, если не большинства современных учебников и учебных пособий по уголовному процессу, следуя за гл. 2 УПК РФ, не включают принцип объективной истины в систему принципов уголовного судопроизводства. На этом «веском» основании Правовое управление аппарата Государственной Думы РФ уже при первом чтении не поддержало указанный законопроект Следственного комитета РФ, мотивировав это решение тем, что термин «объективная истина» не упоминается в законодательстве Российской Федерации, в т.ч. в действующем Уголовно-процессуальном кодексе РФ⁸; 2) не является ли отсутствие в системе принципов уголовного судопроизводства принципа объективной истины, идейное содержание которого ориентирует суд и участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения на всестороннее, полное и объективное исследование доказательств и обстоятельств, подлежащих доказыванию, в т.ч. вопроса по уголовному делу – о виновности или невиновности обвиняемого, одним из главных источников детерминированного социального хаоса в досудебном и судебном производстве в форме следственно-прокурорского и судебного произвола, в основе которого лежат произвольное усмотрение судей, дознавателей и прокуроров - государственных обвинителей?

Иными словами, не способствует ли релятивистский подход к пониманию и познанию истины, на котором основан Уголовно-процессуальный кодекс РФ, формированию в досудебном и судебном производстве процессуальных и социально-психологических условий, детерминирующих произвольное усмотрение, казенно-бюрократический стиль деятельности властных субъектов доказывания⁹, особенно при решении судьями и органами предварительного расследования судьбоносных вопросов о виновности или невиновности обвиняемого?

Основанием для постановки этого вопроса является следующее высказывание федерального судьи: «Смотрю я на материалы дела и понимаю, что вина преступника не доказана. Так что, я буду убийцу на свободу отпускать?»¹⁰. Не трудно заметить, что это высказывание излучает произвольное судейское усмотрение, обвинительный уклон в форме судейского фаворитизма в пользу обвинения¹¹, казенно-бюрократический стиль деятельности при оправлении правосудия, пренебрежительное отношение к конституционным принципам презумпции невиновности, состязательности и равноправия сторон (ст. 49, 123 Конституции РФ, ст. 14, 15 УПК РФ) и другим принципам уголовного судопроизводства, в т.ч. к принципу назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ) и принципу свободы оценки доказательств, согласно которому, хотя никакие доказательства не имеют для властных субъектов доказывания заранее установленной силы, судья, присяжные заседатели так же, как и прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ст. 17 УПК РФ).

Имеются основания полагать, что именно эпистемологический и нравственный нигилизм блюстителей законности как один из показателей низкого уровня их профессиональной подготовки, деформации их нравственного и правового сознания, способствует развитию у них «раковой опухоли» нравственного и правового нигилизма, достигшей степени, при которой властные субъекты доказывания перестают осознавать, что стремление властных субъектов доказывания к установлению истины о виновности или невиновности обвиняемого соответствует не только его частным интересам, но и публичным интересам гражданского общества и государства. Здесь уместно привести соответствующее императивам здравого смысла и общественной гуманистической совести высказывание автора одного из лучших учебников по юридической этике, известного советского и российского ученого-процессуалиста А.С. Кобликова: «Установление истины - непременное условие справедливого правосудия по уголовному делу. Именно истины, правды требует общество от судей; истина, правда образует сущность приговора суда как акта правосудия. Несмотря на тот факт, что в настоящее время слово “истина” в уголовно-процессуальном законодательстве отсутствует, оно не исчезло из реальной правоприменительной деятельности. Деятельность, не направленная на установление истины, не только незаконна, но и безнравственна»¹².

В этой связи необходимо отметить, что автор данной статьи имеет моральное право задавать поставленные выше вопросы как исследователь, который при разработке социально-психологических, юридическо-психологических, нравственно-психологических и риторических основ судопроизводства с участием присяжных заседателей впервые в юридической литературе обосновал: 1) значение здравого смысла и общественной гуманистической совести как интеллектуальной и нравственной основы этой формы судопроизводства; 2) достаточный интеллектуально-духовный потенциал здравого смысла и общественной гуманистической совести коллегии присяжных заседателей для правильного и справедливого решения вопросов о фактической стороне дела, виновности подсудимого в рамках такой социальной функциональной системы, как суд с участием присяжных заседателей, подсистемой которой является коллегия присяжных заседателей как субъект коллективного решения вопросов о фактической стороне дела, виновности или невиновности подсудимого¹³.

Обоснование методологии исследования. При постановке и обосновании проблемы, формулировании и решении поставленных вопросов использовалась методология системного анализа, которая в ее современном варианте предполагает применение различных аспектов системного подхода (системно-элементного, системно-структурного, системно-функционального, системно-интеграционного, системно-синергетического, системно-исторического и др.)¹⁴, в т.ч. системно-эпистемологического подхода, предполагающего применение и комплексного подхода с использованием концептуальных положений из области современной теории познания и других наук, изучающих познавательную деятельность людей, связанную с поиском истины¹⁵, а также общей теории систем, теории функциональных систем и теории самоорганизации (синергетики).

Значение системно-синергетического подхода для осмысления непродуктивности релятивистского подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве. Для проверки гипотезы о том, что неправильный подход к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве может быть источником проявления в нем детерминированного социального хаоса в виде различных форм следственно-прокурорского и судебного произвола особенно важное методологическое значение имеет реализация системно-синергетического подхода.

Авторы работ по синергетике (теории самоорганизации) и методологическим проблемам юридической науки отмечают, что системно-синергетическая методология носит междисциплинарный характер, помогает понять смысл трудноуловимых социальных процессов, ее использование в гуманитарных науках открывает новые эвристические возможности для исследования социальных изменений, механизмов спонтанного становления в обществе сложности, порядка и беспорядка (социального хаоса), синергетические понятия способствуют осмыслению социальных проблем на современном постнеклассическом этапе развития науки, в т.ч. в юридической сфере¹⁶.

Реализация системно-синергетического подхода предполагает использование понятийного аппарата общей теории систем и теории самоорганизации (синергетики), предметом которой является исследование закономерностей самоорганизации в системах различной природы, в т.ч. в социальных системах. В процессе функционирования систем различной природы системность как всеобщее свойство материи проявляется как преобладание организованности над хаотическими изменениями¹⁷. Поэтому «в природе и обществе не существует ни чистой простоты, ни чистой сложности, как нет и чистого хаоса (дезорганизации), и чистого порядка. Существует динамический (или детерминированный хаос), т.е. хаос относительный, хаос, который сопряжен с определенной степенью внутреннего порядка (организации)»¹⁸. Так как детерминированный хаос в той или иной степени проявляется в процессе функционирования любых систем социальной, органической (живой) и неорганической природы, особое внимание в синергетике уделяется изучению «самых разнообразных функций хаоса как способствующих самоорганизации и эволюции, так и тормозящих их, как конструктивных и творческих, так и деструктивных и разрушительных»¹⁹.

Специфика социальной синергетики заключается в том, что она исследует общие закономерности социальной самоорганизации, связанные с исследованием «взаимоотношений социального порядка и социального хаоса (взаимоперехода их друг в друга и их синтеза друг с другом)». Процесс развития в социальной синергетике рассматривается «как закономерное и притом многократное чередование порядка и хаоса (так называемый детерминированный хаос)»²⁰. Знание законов возникновения хаотических режимов в природе и обществе «позволяет избавляться от них в тех случаях, когда они нежелательны, это можно сделать, изменив управляющие параметры»²¹.

Источники детерминированного социального хаоса в социальных функциональных системах, к которым относятся также уголовное судопроизводство, его подсистемы в виде досудебного и судебного производства по уголовному делу. В социальных функциональных системах, важнейшими компонентами которых являются люди, источником детерминированного социального хаоса является то, что обыкновенным людям как представителям человеческого вида Homo sapiens обычно присущи не только человеческие достоинства, но и недостатки, которые люди предпочитают называть «человеческими слабостями». Источниками детерминированного социального хаоса в социальных системах, в т.ч. своеобразного «хаоса в головах» людей, вовлеченных в эти системы, могут быть создаваемые людьми несовершенные концептуальные системы в виде нормативных правовых актов, а также концепций, теорий познания, содержащих ошибочные концептуальные положения, особенно когда ими руководствуется законодатель, а также компетентные государственные органы, правомочные принимать властные, судьбоносные решения для других людей, гражданского общества и государства.

Значение системно-эпистемологического подхода для осмысления неконструктивности релятивистского подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве. Для предупреждения гносеологического «хаоса в головах» субъектов познания, который может исказить и лежащие в основе их совести нравственные представления, в т.ч. в познавательной деятельности в уголовном судопроизводстве в форме доказывания, важное методологическое значение имеет основательная философская подготовка субъектов познания в области теории познания, которую современные философы предпочитают называть гносеологией или эпистемологией. Именно эта философская наука подразумевается в высказывании Ю.И. Семенова, который в первой из шести книг цикла «Введение в науку философии» отмечает, что философия представляет собой не только «метод мышления, руководство для умственной деятельности, направленной на поиски истины», но одновременно является и способом «проверки истинности той или иной философской концепции» на предмет того, пригодна ли она для того, чтобы быть гносеологической основой в различных сферах научной и практической деятельности в качестве метода познания. Если, руководствуясь определенной концепцией познания как «методом мышления мы добиваемся успеха, приходим к истине, то данная философская теория верна». Если же философская концепция в качестве метода мышления оказывается бесполезной, «или еще хуже, уводит в тупик, обрекает на заблуждения, то эта философская концепция является ложной»²², т.е. непригодной в качестве метода познания истины, в т.ч. в юридической науке и практике.

Таким образом, одно из важнейших направлений развития современной теории познания - системный анализ существующих концепций познания с точки зрения их конструктивности, полезности (или бесполезности) в качестве универсального метода понимания и познания истины²³. Развивая это направление, специалисты в области эпистемологии, уделяя основное внимание определению и развитию наиболее перспективных, реалистических концепций познания, одновременно выступают в деликатной роли «чистильщиков» современной теории познания, определяют научно и практически несостоятельные концепции познания, которые могут внушить ученым и практикующим субъектам познания неправильные, ошибочные, в т.ч. постмодернистские, гносеологические установки, препятствующие реализации в познавательной деятельности реалистического подхода к пониманию и познанию истины в ее классическом понимании.

Эпистемологический нигилизм сторонников и оппонентов концепции объективной истины как главная причина непродуктивности современной дискуссии между учеными-юристами, придерживающимися противоположных подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве. Как видно из материалов указанной дискуссии на страницах научного журнала «Библиотека криминалиста»²⁴, главной причиной того, что она оказалась недостаточно продуктивной, явилось то, что даже в наиболее интересных и содержательных материалах сквозил эпистемологический нигилизм. Например, в статье проф. Л.В. Головко откровенный эпистемологический нигилизм выразился, в частности, в том, что он упрекнул сторонников и противников учения М.С. Строговича о материальной (объективной истине) в том, что они «продолжают сегодня “просеивать” учение о материальной истине через “философское сито”, пусть и с “обратным знаком” по сравнению с советским периодом (сменив “материализм” на “идеализм”, “познаваемость” на “непознаваемость” и т.п.), по сути, остаются в советском интеллектуальном уголовно-процессуальном пространстве, рассчитывая на теоретический прорыв»²⁵.

Имеются основания полагать, что современные сторонники и противники концепции объективной истины остаются в советском интеллектуальном уголовно-процессуальном пространстве прежде всего потому, что и те и другие, проявляя эпистемологический нигилизм при ведении научной полемики, не утруждают себя необходимостью «просеивать» свои концептуальные положения через «философское сито» современной теории познания, ограничиваются, как правило, тем, что воспроизводят доводы советских ученых процессуалистов, придерживающихся, соответственно, диалектико-материалистического и релятивистского подхода к пониманию и познанию истины.

Как известно, в советскую эпоху диалектико-материалистического подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве придерживались М.С. Строгович, его ученики и последователи. Антиподом этого подхода в СССР был релятивистский подход к пониманию и познанию истины, которого придерживались такие известные советские ученые-процессуалисты, как акад. АН СССР В.Я. Вышинский²⁶, С.А. Голунский²⁷, М.А. Чельцов²⁸ и А.И. Трусов²⁹.

Так, А.Я. Вышинский писал: «Условия судебной деятельности ставят судью в необходимость решать вопрос не с точки зрения абсолютной истины, а с точки зрения максимальной вероятности тех или иных фактов, подлежащих судебной оценке»³⁰.

По существу, такой же релятивистский подход к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве исповедуют современные противники концепции объективной истины во главе с проф. А.С. Александровым. Несмотря на то что их релятивистские постулаты до боли напоминают соответствующие концептуальные положения В.Я. Вышинского и других советских ученых-процессуалистов, исповедующих релятивистский подход к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве, А.С. Александров и его сторонники при ведении научной полемики предпочитают в качестве «классиков» использовать работы дореволюционных авторитетов.

Поскольку истина есть категория не только юридическая, но и гносеологическая, исповедующие эпистемологический нигилизм ученые-юристы, приступая к исследованию этой проблематики, неизбежно отказываются в конфузной гносеологической ситуации, описанной в известном афоризме: «тот, кто пытается решить частные вопросы, не разобравшись в общих, тот неминуемо “натыкается” на эти общие вопросы».

При ведении научной полемики многие ее участники с той и другой стороны за неимением эпистемологических доводов или же из «высоких принципиальных соображений», игнорируя положения современной теории познания, охватываемые понятием «реалистическая эпистемология», действуют удивительно согласованно и зеркально-симметрично: «зияющие бреши» своей аргументации прикрывают ссылками на «юридические авторитеты». Оно и понятно: поскольку, как отмечалось, российское законодательство, теория и практика уголовного судопроизводства со времен отмены в Российской Империи крепостного права развивались в борьбе релятивистского и реалистического подходов к пониманию истины в уголовном процессе, на каждого «юридического авторитета» своего оппонента участники научной дискуссии легко находят «своих юридических авторитетов», которые им кажутся «круче» «юридических авторитетов» оппонентов. Такой своеобразный способ аргументации при ведении полемики помогает приверженцам противоположных подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве проникнуться «окончательным убеждением» в своей правоте. В результате такой научной дискуссии ее участники не только остаются при своем мнении, но и чувствуют себя «победителями».

Разница только в том, что участники дискуссии во главе с проф. А.С. Александровым, исповедующие релятивистский подход к пониманию и познанию истины, свои концептуальные положения обосновывают в основном ссылками на дореволюционных российских авторитетов и на мнение английского автора W.M. Besta, изложенное в его книге, изданной в Лондоне в 1906 г. Тогда как существенно превосходящие их по уровню и европейскому стилю ведения научной полемики оппоненты во главе с проф. Л.В. Головко предпочитают в своей аргументации опираться на более «свежие» авторитетные мнения современных ученых-юристов из государств континентальной Европы.

В связи с этим невольно вспоминаются высказывания дореволюционных судебных деятелей, которые с учетом невысокого научно-методического уровня дореволюционной судебной экспертизы, полушутя-полусерьезно утверждали, что на каждого «эксперта» процессуального противника можно найти «своего эксперта».

Эпистемологический нигилизм как фактор, предрасполагающий участников указанной научной дискуссии к некорректному ведению научной полемики. То, что «так больше жить нельзя», т.е. что при ведении научных дискуссий на таком уровне невозможно рассчитывать на теоретический прорыв в постановке и решении научных и практических проблем, связанных с познанием истины в процессе доказывания в уголовном судопроизводстве, вынужден был признать и участвующий в этой дискуссии известный советский и российский ученый-криминалист, проф. О.Я. Баев, который в начале своей статьи резонно заметил, что едва ли можно признать достаточно научно обоснованной позицию тех участников научной дискуссии с той и другой стороны, аргументация которых сводится к сравнению различных точек зрения «типа «Иванов считает…»; «Петров отмечает…»³¹.

Действительно аргументация участников научной дискуссии с той и другой стороны зачастую сводилась к тому, что они именно таким способом обосновывали свою позицию, не утруждая себя ссылками на современную литературу по теории познания, психологии и другим наукам, исследующим общие закономерности познания истины. При таком «оригинальном» способе обоснования отстаиваемой позиции оппоненты неизбежно остаются при мнении «своих юридических авторитетов», что, естественно, исключает возможность приращения нового знания.

К сожалению, этого недостатка при ведении полемики, в основе которого лежит эпистемологический нигилизм, не удалось избежать и опытному полемисту О.Я. Баеву, который в начале своей статьи заметил: «Не считая для себя возможным (из-за отсутствия должной философской подготовки и каких-либо притязаний в этом отношении) включаться в очередную дискуссию о том, что есть истина, хотелось бы высказать свое мнение о целях и возможных последствиях принятия законодателем названных выше предложений законопроекта»³².

Когда даже известный ученый-криминалист, как О.Я. Баев, не стесняется употреблять сомнительную риторическую фигуру, из которой следует, что он считает себя свободным от необходимости разобраться на уровне современных философских представлений в таком сложнейшем общем дискуссионном вопросе, как истина и при этом позволяет себе без должной философской подготовки высказывать критические замечания в адрес законопроекта, предусматривающего восстановление принципа объективной истины, это неизбежно вызывает вопрос, достаточно ли научно обоснованы его замечания?

Достоинством проф. О.Я. Баева как полемиста является то, что он один из немногих оппонентов законопроекта Следственного комитета РФ попытался умерить постмодернистско-релятивистский полемический задор проф. А.С. Александрова, игравшего роль «первой скрипки» в этой полемике со стороны противников законопроекта: «При всем принципиальном несогласии с большинством мнений адептов рассматриваемого законопроекта, - отмечает О.Я. Баев, - мы не приемлем позицию А.С. Александрова, который при их анализе в присущем этому автору эпатажном стиле утверждает, что невежество и профессионализм автором подобных высказываний соизмеримо с их же апломбом и самонадеянностью встретить сочувствие у таких же невежд».

Предварительные выводы по результатам системного анализа существующих подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве (в порядке постановки и обоснования проблемы и методологии ее исследования). С учетом всего сказанного, а также того, что в современной теории познания релятивистские концепции познания, внушающие субъектам познания в форме уголовно-процессуального доказывания ошибочные постмодернистско-релятивистские гносеологические установки, рассматриваются как болезнь современной философии³³, а также того, что страдающие этой болезнью ученые-процессуалисты даже такого масштаба, как проф. А.С. Александров, гносеологически и нравственно-психологически сознательно или бессознательно предрасположены вести полемику в неподобающем масштабу их личности сверхэпатажном постмодернистско-релятивистском стиле, противоречащем императивам здравого смысла и общественной гуманистической совести, имеются основание полагать, что релятивистский подход к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве является своеобразной болезнью действующего уголовно-процессуального законодательства и основанной на нем теории и практики уголовного судопроизводства, реликтом инквизиционной теории формальных доказательств, т.е. источником детерминированного социального хаоса в действующем уголовно-процессуальном законодательстве и основанной на нем теории и практики уголовного судопроизводства.

Дополнительному научному обоснованию этой гипотезы в целях получения ответов на поставленные выше проблемные вопросы будут посвящены следующие статьи цикла «Системный анализ существующих подходов к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве»: 1) «Системный анализ реалистического подхода к пониманию и познанию истины в уголовном судопроизводстве»; 2) «Блеск и нищета постмодернистско-релятивистского подхода к пониманию и познанию истины (почему в современной теории познания релятивизм рассматривается как болезнь современной философии?); 3) «Релятивистский подход к пониманию и познанию истины как реликт инквизиционной теории формальных доказательств, болезнь действующего российского уголовно-процессуального законодательства и основанной на нем теории и практики уголовного судопроизводства».